自2003年以来，“能源帝国”、“能源超级大国”和“能源外交”这三个互为一体的命题，成为刻画俄罗斯能源地位和能源政策的流行关键词。可以从国际关系中的国家行为和国际经济活动中的企业行为两个层面出发，从概念和实证两个角度，揭示上述命题中概念和假定的局限性。“能源帝国”和“能源超级大国”的命题都忽略了俄罗斯在控制国际能源市场方面的重大局限。而实证证据初步显示，“能源外交”的命题也仅得到部分的支持。尤其是能源企业作为能源外交的执行者，与俄罗斯国家之间存在着多重利益冲突。而俄不同能源产业之间、俄能源部门对外投资的地域分布，也都存在明显差别。跨国比较的结果也显示，俄罗斯国家能源企业和其他国家的同类企业相比，其海外扩张有效性仅属于中游。这些证据都对俄“能源外交”的有效性提出了质疑。

Since 2003, the three closely-intertwined themes of “energy empire”, “energy superpower” and “coercive energy diplomacy” have become popular key words in characterizing Russian energy status and its energy policies as well. This article aims to examine limitations of concepts and assumptions in the above propositions from two levels of national acts in international relations and corporate behaviors within international economic activities both conceptually and empirically. Both notions of “energy empire” and “energy superpower” have ignored significant limitations of Russia in controlling international energy markets. Meanwhile, empirical evidences also preliminarily show that “coercive energy diplomacy” could only be partially supported. Especially when there exist multiple conflicts of interest between energy companies, as executants of energy diplomacy, and Russian state as well as significant differences both among different Russian energy industries and regarding geographical distribution of foreign investment of Russian energy sectors. The results of transnational comparison also indicate that, compared with  corresponding ones in other countries, Russian state energy companies just belongs to midstream in its overseas expansion, which also raises questions on the effectiveness of “coercive energy diplomacy”. 【Аннотация】С 2003 г. «энергетическая империя», «энергетическая сверхдержава» и «принудительная энергетическая дипломатия», эти три взаимосвязанные понятия стали популярными ключевыми словами, характеризующими энергитический статус и энергетическую политику России. В данной статье с точки зрения действия государства в международных отношениях и поведения предприятий в мероприятиях международной экономики демонстрируются теоретические и практические ограничения концепций выше указанных понятий. Понятия «энергетической империи» и «энергетической сверхдержавы» игнорируют значительные ограничения энергетических возможностей России по управлению международными энергетическими рынками. А предварительные эмпирические данные показывают, что концепция «принудительной энергетической дипломатии»  получила лишь частичную поддержку. В частности, существуют множественные конфликты интересов между энергетическими предприятиями, как акторами энергетической дипломатии, и российскими государственными энергетическими компаниями, в различных энергетических отраслях России, в российском энергетическом секторе также существуют значительные различия в географическом распределении иностранных инвестиций.  Результаты межстрановых сравнений также показывают, что эффективность зарубежного расширения российских государственных энергетических компаний по сравнению с такими же компаниями других стран относится к середнему уровню, что также ставит под сомнение эффективность «принудительной энергетической дипломатии».