After WWII, against the extraordinary development of “Sovietology” in order to contain the Eastern communism, the Anglo-American Slavic scholars kept a distance from Sovietology, the super key discipline. They were not just interested in doing researches in and publishing overseas Russian literature, foreign literature and dissidents’ literature, but also facing directly the works and theories of mainstream Soviet writers. Moreover, they compiled various types of Soviet literature history independently. The reason lies in that they could both follow the tradition of Sovietology, attaching great importance to the collection and collating of fundamental Russian literature, and comply with the given paradigms in European humanities. As a result, they could go beyond the Cold War mindset in discourse without directly targeting Soviet official discourse or basing itself on the paradigm of Sovietology. The charm of such research is what rigid interpretation of Soviet in Russian literature cannot catch up. Thus, in turn, it has led the humanistic scholarship after the collapse of the Soviet Union, laying a foundation for the post-Soviet Russian literature studies.【Аннотация】После Второй мировой войны, в эпоху небывалого интереса к развитию «советологии»» с целью обуздания коммунистического Востока, английские и американские учёные-слависты сохраняли чёткую дистанцию с данной ключевой дисциплиной (советологией): они не только стремились к исследованиям и изданию запрещённых КПСС произведений русских эмигрантов, зарубежной литературы, диссидентской литературы, но также работали и с господствующими произведениями и теориями советской литературы, при этом автономно компилировали различные типы истории русской литературы. Благодаря этому, а также благодаря следованию традициям славистики, приданию большого значения сбору и систематизации базовой русскоязычной литературы, а также соответствию Европейской академической парадигме гуманитарных наук, данные исследования не были напрямую направлены против советского официального дискурса, и, не базируясь на парадигме «советологии», они на уровне дискурса выходили за рамки Холодной войны. Данная привлекательность исследований не могла быть достигнута жёсткой интерпретацией русской литературы в Советском Союзе, что, в свою очередь, привело к ещё большему интересу к гуманитарным наукам в конце существования СССР, заложив тем самым основу для изучения литературы в России после распада Советского Союза.